Фильмы Фильмы о Христофоре Колумбе: 1. Фильм о Марко Поло: Фильмы "Хребет России": 1. 2. 3. 4. The Monkey Business Illusion: ФИЛОСОФСКИЙ РАССКАЗ "РОЗА ПАРАЦЕЛЬСА"
Хорхе Луис Борхес
В лаборатории, расположенной в двух подвальных комнатах, Парацельс молил своего Бога, Бога вообще, Бога все равно какого, чтобы тот послал ему ученика. Смеркалось. Тусклый огонь камина отбрасывал смутные тени. Сил, чтобы подняться и зажечь железный светильник, не было. Парацельса сморила усталость, и он забыл о своей мольбе. Ночь уже стерла очертания запыленных колб и сосуда для перегонки, когда в дверь постучали. Полусонный хозяин встал, поднялся по высокой винтовой лестнице и отворил одну из створок. В дом вошел незнакомец. Он тоже был очень усталым. Парацельс указал ему на скамью; вошедший сел и стал ждать. Некоторое время они молчали. Первым заговорил учитель. — Мне знаком и восточный, и западный тип лица, — не без гордости
сказал он. — Но твой мне неизвестен. Кто ты и чего ждешь от меня? Он снял торбу и вытряхнул ее над столом. Монеты были золотые, и их было очень много. Он сделал это правой рукой. Парацельс отошел, чтобы зажечь светильник. Вернувшись, он увидел, что в левой руке вошедшего была роза. Роза его взволновала. Он сел поудобнее, скрестил кончики
пальцев и произнес: Парацельс медленно промолвил: — Путь — это и есть Камень. Место, откуда идешь, — это и есть Камень. Если ты не понимаешь этих слов, то ты ничего пока не понимаешь. Каждый шаг является целью. Вошедший
смотрел на него с недоверием. Он отчетливо произнес: Парацельс засмеялся. — Мои хулители, столь же многочисленные, сколь и недалекие, уверяют, что нет, и называют меня лжецом. У меня на этот счет иное мнение, однако допускаю, что я и в самом деле обольщаю себя иллюзиями. Мне известно лишь, что есть Дорога. Наступила тишина, затем вошедший сказал: — Я готов пройти ее вместе с тобой; если понадобится — положить на
это годы. Позволь мне одолеть пустыню. Позволь мне хотя бы издали увидеть
обетованную землю, если даже мне не суждено на нее ступить. Но прежде чем
отправиться в путь, дай мне одно доказательство своего мастерства. Юноша поднял перед собой розу. — Говорят, что ты можешь, вооружившись своей наукой, сжечь розу и
затем возродить ее из пепла. Позволь мне быть свидетелем этого чуда. Вот о чем
я тебя прошу, и я отдам тебе мою жизнь без остатка. Вошедший стоял на своем. — Именно потому, что я недоверчив, я и хочу увидеть воочию исчезновение и возвращение розы к жизни. Парацельс взял ее и, разговаривая, играл ею. — Ты доверчив, — повторил он. — Ты утверждаешь, что я могу
уничтожить ее? — Мы не в Раю, — настойчиво повторил юноша, — здесь, под луной, все смертно. Парацельс встал. — А где же мы тогда? Неужели ты думаешь, что Всевышний мог создать что-то, помимо Рая? Понимаешь ли ты, что Грехопадение — это неспособность осознать, что мы в Раю? — Роза может сгореть, — упорствовал ученик. — Я повторяю, что роза бессмертна и что только облик ее меняется.
Одного моего слова хватило бы чтобы ты ее вновь увидел. Парацельс взглянул на него с сожалением. — Сосуд для перегонки стоит без дела, — повторил он, — и колбы
покрыты слоем пыли. Чем я только не пользовался на моем долгом веку; сейчас я
обхожусь без них. Ученик сказал с полным безразличием: — Я прошу, чтобы ты продемонстрировал мне исчезновение и появление розы. К чему ты при этом прибегнешь — к сосуду для перегонки или к Слову, — для меня не имеет значения. Парацельс задумался. Затем он сказал: — Если бы я это сделал, ты мог бы сказать, что все увиденное — всего лишь обман зрения. Чудо не принесет тебе искомой веры. Поэтому положи розу. Юноша
смотрел на него с недоверием. Тогда учитель, повысив голос, сказал: Вошедший, охваченный волнением, произнес: — Я сознаю свое нынешнее ничтожество. Я заклинаю тебя во имя долгих лет моего будущего послушничества у тебя позволить мне лицезреть пепел, а затем розу. Я ни о чем больше не попрошу тебя. Увиденное собственными глазами и будет для меня доказательством. Резким движением он схватил алую розу, оставленную Парацельсом на пюпитре, и швырнул ее в огонь. Цвет истаял и осталась горсточка пепла. Некоторое время он ждал слов и чуда. Парацельс был невозмутим. Он сказал
с неожиданной прямотой: Юноше стало стыдно. Парацельс был лгуном или же фантазером, а он, ворвавшись к нему, требовал, чтобы тот признал бессилие всей своей колдовской науки. Он преклонил колени и сказал: — Я совершил проступок. Мне не хватило веры, без которой для Господа нет благочестия. Так пусть же глаза мои видят пепел. Я вернусь, когда дух мой окрепнет, стану твоим учеником, и в конце пути я увижу розу. Он говорил с неподдельным чувством, однако это чувство было вызвано состраданием к старому учителю, столь почитаемому, столь пострадавшему, столь необыкновенному и поэтому-то столь ничтожному. Как смеет он, Иоганн Гризебах, срывать своей нечестивой рукой маску, которая прикрывает пустоту? Оставленные золотые монеты были бы
милостыней. Уходя, он взял их. Парацельс проводил его до лестницы и сказал ему,
что в этом доме он всегда будет желанным гостем. Оба прекрасно понимали, что
встретиться им больше не придется.
|